С 12 сентября по 5 октября в галерее прошла выставка живописи — «Красный клён» Рината Харисова

Письма с другого берега

Он не пишет с натуры, не пытается овладеть ускользающим мгновением, не гоняется за тенями, облаками и солнечными зайчиками. У Рината Харисова — другие задачи, потому и живопись у него особенная. Каждому событию, любому воспоминанию предстоит сначала отлежаться и вызреть на чердаке его памяти. А на чердаке этом чего только нет! Воркуют голуби. На полках пылятся тальянки, кувшины, керосинки, ленты ветхих кинофильмов… Стоят дома, дымят пароходы, старые трамваи следуют по маршруту. В сундуках хранятся фотографии, весточки, строчки и куплеты, платочки, вышитые на память и письма любимым. Здесь встают рассветы и опускаются сумерки, высыпают звезды, серпом месяца очерчены проплывают силуэты застенчивых барышень. Тут ничего не пропадает. Ведь даже широта души не мешает хорошему художнику в чем-то оставаться крохобором. Годы стирают все несущественное, случайное, укрывают его паутиной и патиной. Постепенно картинки прошлого обретают графическую ясность и четкость символа. Остается только суть. Зато потом страница за страницей можно всю жизнь перелистать, словно поэтическую летопись времени. Нашего с вами времени.

Нынче Вселенная наша скукожилась, будто шагреневая кожа. В былые времена таинственная ее бесконечность простиралась из районного центра во все стороны. Она была до ужаса, до спазма в горле осязаема. Куда ни глянь, все было далеко: Уфа, Москва, Луна и коммунизм… Зато теперь все стало близко. Глобус истыкали мостами и тоннелями, маршрутами и рейсами, продырявили его телевизионными вышками, антеннами, и он сдулся. Однажды наш герой перепрыгнул через плетень и оказался в Канаде. Да-да, на том берегу океана. Уже пятый год Ринат Харисов живет в Торонто и все это время не перестает удивляться многообразию мира и тому, что в чем-то главном жизнь повсюду одна и та же. В одном месте — «Пожарка», в другом — «Пожарный гидрант». Разница, безусловно, просматривается, но пожары то, согласитесь, везде одинаковы. Нет, манера его письма почти не изменилась. Раньше, правда, было больше фактуры, вибраций цвета, но оно и понятно: воспоминания детства живут на кончиках ресниц, они прячутся меж радужных звездочек, среди обрывков сна. А Канада… Она пока слишком близко. Вон за окном громоздятся ее Вавилоны, слышен гул разноязыкой улицы.

Поначалу все ему казалось странным. Каждая деталь и сам масштаб городского пространства напоминали ему о том, что он чужак. (Короче не жизнь, а «Трэш» какой-то). Но постепенно он привык к домам, выкрашенным в черный, к Хэллоуину с тыквой, ко Дню благодарения, к буйству цвета осенью и даже к звуковой дорожке, сопровождающей его на каждом шагу. Но куда бы он не пошел, он заново открывает мир и по-новому миру являет себя. Еще недавно его называли «классиком татарской живописи», а сегодня, когда в его работах перестали звучать этнические мотивы, он стал «нашим земляком, представившим в галерее Мирас цикл своих последних живописных произведений». Кем назовут его завтра? Не знаю. Еще не пришло время стелить ему прокрустово ложе. Это явление — живопись Рината Харисова — пока еще только зреет на наших с вами чердаках.

У памяти два измерения — ширина и высота, а глубины нет. Потому что память — она и есть воплощенная глубина и глубже уже не забраться. Вчерашний его день и сегодняшнее утро уже пропущены через сито памяти. Все зерна рачительно собраны и пущены в дело. Ринат Зуфарович обожает зернистый холст…

Хайдар Кульбарисов для журнала «Рампа» 8№ (226) 2012