Быть хорошим графиком и живописцем одновременно – все равно, что быть одинаково развитым на оба полушария мозга, далеко не каждый способен достичь такой абсолютной гармонии. Айрат Терегулов – один из самых сильных графиков Уфы – на этот раз предстает перед нами в жанре для него необычном, но настолько гармонично вписавшимся в его художественный мир, сочетая конструктивные особенности двух видов искусства, что невольно задаешься вопросом – живописная ли это графика или графичная живопись?

Первое, что чувствуешь при взгляде на натюрморты Терегулова, – это полное погружение в толщу цветовых сред, которые наносятся художником многослойно и густо – именно они создают неповторимую поэтику всей серии. Поэтику простых, словно наугад поставленных предметов, которые не несут в себе никакого сюжета, кроме чисто эстетического наслаждения цветом, формой, световыми переходами. Собственно, всем тем, что заключено в живописи самой по себе. У Айрата Терегулова это живопись вдвойне, настолько содержание в ней проигрывает причудливой игре формы – предметы в пространстве картины размещены более чем свободно: они не стоят на столе или другой поверхности, а буквально парят в воздухе, иногда почти распадаясь на составляющие. Чайники упираются друг в друга носиками, рюмки плавают над столом, цветы буравят небо, а среди всей этой кутерьмы местами проглядывают «призраки» предметов, словно затертые художником по ошибке. Это отражение так называемой памяти вещей – возможно, когда-то предмет стоял на этом месте, что и закрепилось в нашей памяти. Лишь силой своего воображения мы продлеваем существование этих предметов, заставляя их обрести свои прежние привычные очертания. Натюрморты Терегулова не имеют ничего общего с бытовым жанром, изображая не реальные предметы, а только лишь наше представление о них, живущее внутри нашей души, наших воспоминаний и чувств.

Такой поворот в истории жанра nature morte, то есть «мертвой природы», свершился благодаря художникам-импрессионистам, которые от изображения битой дичи и препарированных фруктов голландских натюрмортов, перешли к изменчивой видимости предметов, к собственным впечатлениям от них, никогда не бывающих одинаковыми. Так и натюрморты Терегулова не подчиняются преобразующей руке художника, который расставляет в академическом порядке овощи, фрукты, посуду и только потом садится их рисовать. У него это некие стихийные силы, абсолютно неправильно и нелогично разбросанные по разным углам картины. Отныне предметы начинают жить своей жизнью, как плывущие по небу облака или деревья в лесу, настолько много в них много от самой природы: бурлящей, изменчивой, живой. Поэтому, несмотря на кажущийся беспорядок, композиционно они так же оправданны и верны, как и спонтанность самой природы, которую тонко улавливает художник, выбирая из окружающего пространства лишь крошечное окошко для обзора.

(с) К.А.